Светлая грусть

Хорошо, что автобусы дополнительные на Радоницу пустили, иначе добиралась бы Раиса Сергеевна на перекладных. И села удачно — у окошка, смотрела, как весна преобразила улицы, а уж как выехали из города, тут воля вольная зеленой травке и желтым солнышкам одуванчиков. Раиса Сергеевна всегда приезжала к своим на кладбище в этот особый день. И чувствовала себя там по-иному, вроде и место скорбное, но сильной тоски нет. Не случайно говорят, на Радоницу тосковать грех, у покойных свой праздник, своя Пасха.

Фото: pixabay.com

Прошла мимо старушек, торгующих цветами, ох и цены, хорошо, что она заранее купила и венки, и цветы. Шла по ухоженным дорожкам и вспоминала, как в детстве ходили на кладбище в этот день. Всей деревней ходили, и ни одна могилка не оставалась без яичка красного и букетика цветов.

Женщина вдруг вспомнила, как Федька все хотел облить ее водой, нравилась она ему. Вспомнила и улыбнулась, надо же, какие традиции были: если парень обольет девушку на Радоницу, то обязан был на ней жениться, а девушка должна выйти за него замуж, иначе считалась опороченной.

— Здравствуй, Феденька, — поздоровалась она с умершим мужем. — Вот шла, вспоминала, как ты меня облить хотел, ты всегда торопился. Вышла же за тебя, дождалась из армии и вышла. А ты вот опять поторопился, раньше меня на тот свет собрался. — Раиса Сергеевна говорила и говорила, словно хотела рассказать все, что случилось с осени, с того самого дня, когда была здесь последний раз. — Кирилл с Зоей зимой поругались, он ко мне жить переехал, да только уговорила вернуться в семью, не дело это, там девчонки наши Геля и Аня, не должны они без отца расти. Сейчас вроде бы все хорошо. Анечка в институте учится, ах да, я же рассказывала. Плохо без тебя, Феденька, плохо, четвертый год уже, а привыкнуть не могу. Ты там жди меня, родной. Пойду, сегодня многих навестить надо. К своим зайду, а потом к Мишке Ведерникову, Людмила его разболелась, передала вот куличик, цветочки. Пойду, родной, не скучай.

Женщина выложила на стол «гостинцы», пристроила венок и букетик искусственных незабудок, перекрестилась и пошла по знакомым «адресам».

Родственники, друзья, знакомые, у всех постояла, поговорила с каждым, поделилась новостями. Напоследок свернула к окраине, где у самого забора был похоронен сосед, муж Людмилы Ведерниковой. Людмила уже несколько лет не выходила из дома, и у Михаила давно не была. Могила выглядела заброшенной: бурьян полностью закрыл ржавый памятник, краска на ограде тоже облетела.

— Ух ты, Мишка, развел тут, — проворчала Раиса и принялась убираться. Закончила только через пару часов, положила в цветочницу подарок жены и сказала, уходя:

— Делать нечего, приду скоро, надо красочкой пройтись, а то от людей стыдно. А жена у тебя хорошая, переживает, вот только ноги не ходят. Ты уж не обижайся на Людмилу свою.

Вечерний город подмигивал огоньками через стекло автобуса. На душе Раисы было спокойно, думала о том, что придет к Людмиле, посидят — вспомнят годы, когда были молодыми веселыми, вспомнят и Федора с Михаилом. И не было тоски, лишь светлая грусть от невозможности хоть ненадолго вернуть то время.  Не зря говорили, что на Радоницу до обеда помин, а после обеда праздник.

*Кстати, обычай обливать девиц на Радоницу, действительно, существовал.

Во вторник второй недели после Пасхи отмечается день поминовения усопших - Радоница