Рождественское чудо

Эта реальная история, случившаяся под Рождество, произошла недавно. История, после которой трудно не верить в чудо. И пусть это чудо рукотворно, но, может быть, этого и ждут от нас Небеса?

Дать частичку счастья другому — это и есть настоящее чудо. Фото fermate

...Алексей все же зарегистрировался в соцсети, надо контролировать ребят, продвигающих его компанию. И сразу же посыпались сообщения от бывших одноклассников, однокурсников, детских приятелей. Он не был в родном городе лет десять, с тех пор, как окончательно перевез родителей к себе в столицу, и теперь с интересом рассматривал фотографии, с трудом узнавая былых знакомых.

О Сергее Борисовиче написала Марина Ермолаева, случайно встретила бывшего преподавателя в каком-то литературном кружке, куда ходит ее дочка. К сообщению Ермолаева прикрепила фотографии. В пожилом мужчине с трудом можно было узнать харизматичного словесника, единственного преподавателя, лекции которого не прогуливали. Что уже было странно, учились они в политехническом, литературу им читали для общего развития.

После увлекательных лекций Алексей и стал настоящим читателем, открывая непознанный мир книг. И когда, мучаясь от сомнений, вчерашний выпускник уезжал покорять столицу,  твердил как мантру слова Бродского:

«Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно всё, особенно — возглас счастья.
Только в уборную — и сразу же возвращайся».

И вот теперь он, успешный и состоявшийся, смотрел на немощного человека в какой-то жуткой каморке, заваленной книгами. Стопки перевязанных книг повсюду, за ними даже мебели не видно.

Марина писала, что напросилась в гости к учителю и сфотографировала, как он живет.

«Друзья, — обращалась она к сокурсникам, — он так много сделал для нас, а живет в десятиметровой комнате коммунальной квартиры, здесь даже ванны нет. Он болен, не всегда может сходить за лекарством и продуктами. Давайте поможем, кто чем может».

«Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса».

Алексей написал Ермолаевой.

Квартиру нашли быстро, совсем рядом, в этом же районе, Ермолаева подключила знакомых.

- Можно было купить дешевле, но я подумала, разница незначительна, а старику удобно, он живет здесь уже сорок лет.

Она же взяла на себя разговор с Сергеем Борисовичем, а позже призналась — это было нелегко. Старик никак не мог понять, почему ему вдруг купили квартиру.

— Деточка, я же стою в очереди на улучшение жилищных условий, — смущенно говорил он Ермолаевой.

— И сколько лет вы там стоите?

— С 1988 года.

Алексей решил приехать, поэтому переезд назначили в начале января.

— Так это же накануне Рождества, — бесконечно повторял он, следуя за Мариной, которая пришла, чтобы помочь собрать вещи.

— Алексей не может в другой день, он живет и работает в столице, а завтра специально приедет к вам.

— Из столицы… ко мне… Деточка, так надо же угостить, постой-ка, я дам тебе денег, а ты сходи в кулинарию за углом. Там пекут изумительные пироги с капустой.

И Марина шла покупать пироги, а потом они пили чай, позвав соседку Степаниду Захаровну...

Сергей Борисович не находил себе места: то бросался помогать рабочим, то выходил в общую кухню и говорил собравшимся соседям: «Вот ведь как — переезжаю». Те подбадривали, предлагали чай. Степанида Захаровна, жившая в этой квартире уже сорок два года, тайком вытирала слезы. И он только сейчас понял, что чувствует к нему теперь уже немолодая женщина. И чувствовала все эти годы, может именно поэтому и осталась одна.

...Они въехали сразу после сдачи дома. Ему выделили комнату от политехнического института, а Степанида оказалась здесь после развода и размены общего с мужем жилища. Сорокалетний мужчина и тридцатилетняя женщина, по-разному проживающие свое одиночество. Он никогда не был женат. Приехал в этот город совсем юношей и влюбился в его улицы и бульвары с первых дней. Университет, аспирантура, защита диссертации и преподавание в институте. Все эти годы он, шутя, говорил: «Разбавляю технический язык литературным». И у него получалось — студенты, будущие инженеры, его лекции посещали с удовольствием. А вот с девушками как-то не получалось, боялся, что семья станет препятствием служению Литературе.

— Господи,  — он, как мог быстро, пошел в свою комнату и тут же столкнулся с грузчиком.

— Сергей Борисович, давайте я вас отвезу в квартиру, — Алексей, присматривающий за рабочими, протянул руку.

— Лешенька, а как же тут? Как мои книги? А если забудут?

— Ничего страшного, не забудут. Да и комната остается за вами – придете позже, все проверите. Давайте собираться, — мужчина снял видавшие виды пальто с гвоздика.

Сергей Борисович натянул пальто, шарф, но к выходу не торопился.

— Я сейчас, подожди меня, Алешенька, на улице.

Степанида была на кухне, сидела у мутного окошка на табуретке и смотрела сквозь мутное стекло на кружащиеся снежинки.

— Степанидушка, а давай ко мне в гости, скажем, завтра. Тут недалеко, всего две остановки.

Степанида Захаровна подняла на него слезящиеся глаза:

— Уезжай, Сережа. Хоть остаток дней в спокойствии проведешь, сам видишь, какой балаган у нас развели, — она кивнула в сторону бельевых веревок с развешенным бельем. Она впервые назвала его Сережей, и он, почему-то, совершенно не удивился.

Прежние обитатели коммуналки давно разъехались, лишь Степаниде Захаровне и Сергею Борисовичу ехать было некуда. В опустевших комнатах селились многодетные мигранты. Дети, плохо говорившие по-русски, с криком бегали по коридору. Общие площади изредка мыла только Степанида, графики дежурств исчезли вместе с уехавшими жильцами, а новые хозяева комнат делали вид, что не замечают грязи.

Все последние годы он старался как можно меньше времени проводить в своей комнате, часами гулял по парку, в творческий союз вступил. Собрания ему нравилось,  разновозрастные любители поэзии встречались раз в неделю в здании библиотеки – читали свои стихи, обсуждали художественные приемы, учились у классиков. Сергей Борисович решился обнародовать и свое творчество, а потом издать сборник. Именно там он встретил свою бывшую студентку Марину, она пришла с дочкой-подростком. Стихи девочки, по-детски неровные, импульсивные были совсем не похожи на стихи других участников. В них был нерв, чистота образов, особая энергетика, свойственная по-настоящему талантливым текстам.

Вот теперь Марина помогает ему переехать в квартиру, которую купил для него Алеша Свитнев, его ученик.

Степанида… Он принимал как должное ее заботу — вкусные борщи, выстиранное белье, связанные ее руками теплые носки. Как же он был слеп!

Он постоял на лестничной площадке, а потом вернулся в квартиру.

— Вот что, Степанидушка, давай, собирайся, поедем вместе. Я без тебя никуда не уеду.

— Что ты выдумал, Сережа?

— Собирайся. Раньше надо было решиться, да что уж теперь. Роднее тебя у меня никого нет.

— Но как же, Сережа, мне вещи собирать долго.

— Собирайся, я сейчас.

Алексей, заметив Сергея Борисовича, открыл дверцу машины:

— Едем?

— Нет, Алеша. Тут такое дело…

...Степанида ходила по квартире, не скрывая радости.

— А тут, Сережа, мы поставим мои цветы. Ты только посмотри, какая кухня – удобная просторная!

— И больше не надо ездить в баню.

— А книжки, твои книжки, наконец, на полках, а не в стопках на полу.

— Это просто чудо, Рождественское чудо, — шептал он, глядя на изменившееся, помолодевшее лицо Степы. – Как не видел?

— Рождество, — пропела она.

7 января — Рождество Христово у восточных христиан