Кому бы доброе дело сделать?

Светлана Григорьевна традиции чтила, надо в Григорьев день доброе дело сделать, значит, будет делать, вот только как понять, какое дело по-настоящему доброе?

Фото: pixabay.com

Еще накануне она долго не могла уснуть, все размышляла о предстоящем дне, все думала, куда бы приложить усилия. С утра пораньше прошлась по соседкам, обсудили новости дома, особенно непутевую Аньку, живущую на первом этаже.

— У Аньки-то опять новый муж, да вон он, смотри, — Клавдия Петровна показывала пальцем в окно на новый дорогой автомобиль, припаркованный у их подъезда, - его машина, скоро выйдет. И куда только мужики смотрят?

— Ну мне пора, — засобиралась Светлана Григорьевна, натягивая растоптанные сапоги.

С новым мужем Аньки она столкнулась у подъездной двери.

— Это ты что ли к Аньке переехал из тридцать девятой?

Мужчина смотрел непонимающими глазами.

— Сынок, беги ты от нее, это я тебе как мать говорю, у меня у самой сынки твои ровесники, непутевая эта Анька, вот увидишь.

Заслышав стук каблучков, женщина поспешила ретироваться, с Анькой ей встречаться совсем не хотелось.

В автобусе Светлане Григорьевной повезло, протиснувшись мимо неуклюжих старух, она заняла место у окна. Молодой человек, сидевший напротив, уткнулся в телефон.

— Сынок, — тронула она его за рукав, — ты бы поменьше смотрел в экран-то свой, зрение ведь портится. Посмотри вокруг, — махнула она рукой за мутное стекло, — красота-то какая.

Молодой человек поднял на нее непонимающий взгляд, а потом снова уставился в мобильную игрушку.

— Совсем себя не жалеют, — заговорила она с пожилой женщиной, сидевшей рядом.

— И не говорите, — радостно поддержала та, — молодежь пошла, одни наркоманы.

— Да совести у них нет, — поддержали сзади, — бездельники, шли бы к станку работать.

Молодой человек ретировался, на его место сел представительный мужчина-пенсионер.

— Не понять мне их, губы надуют, брови нарисуют и мечтают об олигархах, — сказала Светлана Григорьевна, вспомнив о женах сыновей.

— А парни, видели современную моду? – поддержал ее мужчина, все больше казавшийся ей импозантным, — штанишки эти короткие, щиколотки голые, а шапки, шапки, как у клоунов.

Она не успела ответить, объявили ее остановку.

Старшая сноха Нина должна была уже вернуться со смены и отвести Максимку в садик, но ее все не было.

— И где ее только носит? – бурчала Светлана Григорьевна, ежась от холодного ветра.

— Давно ждете? – Нина показалась на подъездной дорожке, в руках она несла два больших пакета.

— Да минут двадцать уже, в магазин ходила?

— В магазин, завтра опять на работу, сменщица заболела.

— Это ты зря, всех денег не заработать, а семья заброшена. Вот, посмотри, тут и пыль у тебя, — провела свекровь пальцем по кромке шкафа.

— Не успеваю ничего.

— Да что вам теперь успевать-то: вещи в машинку, посуду в машинку, с пылесосом пробежалась, тряпочкой махнула – и чисто!

— Чай будете?

— И не только чай, время-то к обеду.

Выходя от снохи, Светлана Григорьевна с удовлетворением подумала, что копилка ее добрых дел пополнилась еще одним. «Кому их учить-то, если не свекрови».

В магазине у дома она заметила, что ценник на молоко не сменили. Светлана Григорьевна достала телефон и вызвала из записной книжки заветный номер.

— Да, да, на Соборной. Проверьте их, пожалуйста.

Вечер прошел тихо, женщина дремала под телевизионные баталии, изредка открывая глаза от самых ярых криков. В десять часов, выпив кефир, она отправилась в постель. Заснула Светлана Григорьевна быстро, ее совесть была тиха и спокойна.

7 февраля — Григорьев день