Бухгалтер – это скучно? Кто сказал?

Камилла ещё только переступила порог квартиры, как Надежда Андреевна поняла: девочка сильно расстроена. Впрочем, догадка не замедлила явиться сразу же, так как Камилла, только что окончившая школу, выбрала для поступления театральное училище. Как разрешал закон, она подала документы сразу в несколько учебных заведений, надеясь, что хотя бы в одно из них поступит. Однако вид девушки, которая, судя по всему, недавно горько плакала, говорил об обратном.

Фото: по лицензии CC0 PxHere.com

Сейчас Надежда Андреевна мучительно думала, с чего ей начать разговор, однако Камилла заговорила первой.

— Невезучий год, — проговорила она, глядя куда-то в сторону, и неожиданно расплакалась.

— Милочка, право слово, стоит ли расстраиваться, — начал Арсений Евгеньевич, который тоже смекнул, что поступление в театральный внучке не удалось. Но Надежда Андреевна глазами показала, что лишние слова сейчас неуместны, и он замолчал, снова уткнувшись в газету.

— Выходит, все мои попытки, все выступления, всё пошло насмарку, — плакала меж тем Камилла в полный голос. -  И в драмкружок я с таким удовольствием ходила, и не пропустила занятия ни разу. Получается, что всё зря?

— Почему зря? – отложил газету Арсений Евгеньевич, — можно через год поступать снова.

Надежда Андреевна не успела прервать его, как Камилла разошлась:

— Через год? Это мне целый год снова учи роли, снова ходи на репетиции, снова надейся, а меня – раз! – и она прочертила указательным пальцем горизонтальную линию в воздухе – снова срежут.

— Ну… — развел руками дед, — такова уж доля артиста, — где-то густо, а где-то пусто. Так у многих бывает.

— У меня только пусто, — заливалась слезами Камилла, — никакого «густо» нет. Целый год зазря пролетел.

Надежда Андреевна молчала. Она знала, что сейчас, что бы она ни сказала, любые слова только подольют масла в огонь и вызовут новые потоки слёз. Она лишь с упреком посмотрела на мужа, который не преминул снова спрятаться за газету.

— Вот что, — произнесла она, когда Камилла немного успокоилась, — жизнь хитра, а ты будь хитрее.

— Как это? – всё ещё всхлипывая, спросила девушка.

— Дед тебе правильно говорит: поступать можно – и даже нужно – через год ещё раз. Но… — и Надежда Андреевна подняла указательный палец левой руки кверху, — можно поступить учиться и продолжать ходить в драмкружок. Сейчас ты плачешь, потому что впереди дороги перед собой не видишь, так как никуда не поступила. А через год, если будешь учиться и вдруг снова не поступишь, это будет, конечно, обидно, но уже не так страшно.

— И куда мне поступать? – горько-насмешливо произнесла Камилла. – Как дед, что ли, на автомеханика идти учиться и потом под автобусами лежать с гаечными ключами да отвертками?

— Зачем же в такие крайности кидаться? – спокойно произнесла Надежда Андреевна, — учебных заведений много. Можно, например, экономический попробовать, — тебе математика всегда хорошо давалась, если я не ошибаюсь.

— Вот и родители твердят, — уныло отозвалась Камилла, — что актер – это не профессия. Что типа надо или на юриста было поступать, или в экономический колледж, как ты только что сказала, идти учиться, — но это не моё, как ты не понимаешь?

— Всё понимаю, девочка моя, — произнесла Надежда Андреевна, — но год терять жалко, а профессия экономиста никогда актуальности не потеряет. Я же проработала всю жизнь бухгалтером…

— Ага, и считала на счётах, — в запальчивости перебила Камилла.

— На счётах если и считала – то в далёкой молодости, — усмехнулась Надежда Андреевна, — больше калькулятором, знаешь ли, пользовалась. А потом и на компьютер перешла. Так что счёты остались разве что в воспоминаниях.

— Ты бабушку слушай! – снова высунулся из-за газеты Арсений Евгеньевич, — она тебе дело говорит. Бухгалтер-то профессия и нужная, и важная.

— Как же… важная, скажи ещё кому, — буркнула Камилла, но было видно, что плакать она больше не будет.

— И скажу! – подхватил дед. – Хоть в маленьком магазинчике, хоть на большом заводе – а везде бухгалтер есть. Уважаемый человек, скажу я тебе!

— Скука смертная, — отозвалась Камилла, — ну что это за профессия: никакого интересу, знай, на счётах костяшки откидывай.

— Дались тебе эти счёты! – покачал головой мужчина, — ты знай учись, голову чем-то полезным займи. А в свободное время в кружок свой ходи, может, и вправду поступишь через год.

— Кстати, насчёт скуки – это ты тоже неправа, — снова вступила в разговор Надежда Андреевна, — в моей бухгалтерской деятельности знаешь, сколько разных смешных случаев было?

И, посмотрев на Камиллу, она весело спросила:

— Не налить ли нам чайку?

Через пять минут они сидели за дымящимися чашками, на столе стояли вазочки с вареньем и конфетами, а Надежда Андреевна рассказывала:

— Ирка-то от радости подумала, что ей премию выписали. Как же – она с работы чуть ли не до ночи не вылезала, вот и не удивилась, что ей такую большую зарплату вдруг дали.

— А это ты, значит, напутала? – уже улыбалась Камилла.

— Я, — кивнула Надежда Андреевна, — дважды посчитала ей квартальную премию, вот у неё и получилась приличная сумма. – Она ждать долго не стала, пошла да купила себе моднющие сапоги, о которых давно мечтала.

— А ты? – прихлебывая чай, спросила Камилла.

— А что я? Я тогда простым бухгалтером работала, только-только начала свою деятельность, можно сказать, – и Надежда Андреевна подложила ладонь под подбородок. – А как главбух стала в конце сводить баланс – тут моя ошибка-то и выскочила.

— И что? – слёзы у Камиллы давно высохли.

— Что, что… — покачала головой Надежда Андреевна, — вызвали меня на ковер к начальству. Начальник хоть и добрый был, но строгий. «Чтобы в три дня деньги в кассу вернула», — только и сказал. Да грозно так на меня посмотрел.

— Так пусть Ира деньги и вернула бы! – воскликнула Камилла.

— Куда там, — махнула Надежда Андреевна рукой, — говорю же тебе, она всю премию сразу на сапоги и спустила. Она же не знала, что ей куда меньшая сумма причиталась.

— Но как-то ведь эту ситуацию было надо решить! – не отступала Камилла. – Ведь ты же не нарочно ошиблась.

— Да вот и дело-то… — тихонечко засмеялась Надежда Андреевна.  – Вот сидим мы с Иркой да ревём в два голоса.  Ей уж и сапоги не нужны, да ведь не отдашь же в кассу сапоги вместо наличных денег!

— Да, вот дела… — задумчиво произнесла Камилла.

— Хорошо, Сергей Александрович добрым человеком был, — продолжала рассказывать Надежда Андреевна, — сам эту ситуацию и разрулил. Ира-то ведь правда денно и нощно была готова работать, он же это видел. Походил-походил по офису, посмотрел на наши зареванные физиономии и вдруг говорит:

— А ведь действительно, Красновой давно надо было хорошую премию как старательной работнице выписать, мой недогляд тоже в этом есть. Подготовим приказ и восстановим справедливость. А то, получается, что хорошие работники у нас в старых дырявых сапогах на работу ходят, — и смеется. – А ты, Шевчукова, — это он мне говорит, я же тогда ещё не замужем была, фамилия моя Шевчукова была, — следи за расчетами внимательнее. А то так предприятие в разор из-за тебя войдёт да в трубу вылетит, если ты каждый месяц начнешь всем премии в двойном размере выписывать.

— В общем, обошлось это дело мне, — засмеялась Надежда Андреевна. – Больше я, конечно, таких ошибок не повторяла.

— Ты про цветок расскажи ещё, — откинулся на спинку стула Арсений Евгеньевич. – Тоже забавная ситуация была.

— Да, цветок этот тоже рассмешил нас изрядно, — усмехнулась супруга.

— Расскажи, расскажи, — стала просить Камилла.

— Слушайте, — продолжила Надежда Андреевна, — принесла я из дома цветок да поставила на окно в бухгалтерии. Мне он не особенно нужен был дома, ну, ты знаешь, декабрист, он зимой цветет. А тут явилась налоговая с проверкой.

— А цветок при чём? – удивилась девушка.

— Проверяли-проверяли они нашу документацию – ну, не к чему придраться, все цифры сходятся, — рассказывала меж тем Надежда Андреевна, — главбух у нас была умница, каких поискать. — Они уже собрались уходить, как вдруг цветок на подоконнике увидели.

— Это что ещё такое? – спрашивают.

— Так цветок же, — вся бухгалтерия им хором отвечает. – Нельзя разве иметь цветы, чтобы на окне стояли?

А дядька проверяющий вдруг сощурил глаза и въедливо так спрашивает:

— А инвентарный номер у этого цветка где? На каком балансе он числится? Не на основных же средствах!

— Помилуйте, какие средства! – говорит наш главбух, — это ради красоты принесено, чтобы работникам настроение поднять.

— А раз он поднимает настроение, — говорит налоговик, — значит, он служит на благо предприятия. И опять же инвентарный номер у него должен быть. А где он?

А номера-то и нет! В общем, выписали нам какой-то копеечный штраф, и налоговая ушла вполне себе довольная. Хоть на чём-то, да поймала нас.

Штраф этот, ради проформы выписанный, мы в тот же день заплатили, а вечером Ира Краснова проинвентаризировала цветочный горшок и стал цветок числиться на балансе нематериальных активов в разделе малоценных предметов.

— Кстати, — и Арсений Евгеньевич подмигнул Камилле, — можешь эти случаи в своем кружке рассказать. А, может, они в какой-нибудь сценке пригодятся?

— А кроме шуток, — проговорила Надежда Андреевна, — ты учись да разные истории запоминай. Правда, вдруг поступишь через год – они тебе ещё неплохую службу сослужат.

— Бухгалтер-артист… — задумчиво произнесла Камилла. – Или артист-бухгалтер…

— Да это как ни назови – всему в этой жизни толк можно найти, — отозвался Арсений Евгеньевич, наливая себе уже третью чашку чая. – И совместить две совершенно несовместимые профессии тоже можно. Надо только постараться! Главное, знай, что бухгалтером быть – это не только важно, но иногда и весело. Правда, мать?

И он, засмеявшись, посмотрел на Надежду Андреевну.

21 ноября в России отмечается День бухгалтера