Божий промысел

Основано на реальных событиях

Вера Дмитриевна ещё раз посмотрела на астры. Розовые, белые, фиолетовые, темно-красные… Махрово-пушистые головки весело поглядывали на неё из ведёрца, на дне которого была налита вода. Вера Дмитриевна подхватила свой немудреный багаж и отправилась на ближайшую автобусную остановку. Каждый раз, когда она ехала торговать цветами, ей казалось, что её товар будет самым лучшим. «Ишь, какие яркие выдались в этом году!» ‒ думала она. – Никогда таких не было! Сегодня точно продам все до одной. Ванюшке ботинки к учебному году справлю, а то ведь ему в школу пойти не в чем даже. Всю обувку износил.

Фото: по лицензии PxHere

На самом деле, конечно, цветы у  всех уличных торговцев были хороши, потому что были выращены с заботой и любовью. Но немолодой уже женщине каждый раз казалось, что именно её цветы самые лучшие.

Автобус уже подъезжал к райцентру, как вдруг внутри Веры Дмитриевны зародилась какая-то смутная тревога. Женщина не могла понять, откуда появилось это щемящее чувство, но руки уже шарили в кармане, потом переместились к сумке. Всё было на месте: и ключи от дома, и кошелек, и очки в старом потрепанном очечнике. На какое-то время она успокоилась. «Что это я, кошёлка такая-рассякая, немазаная-сухая, какие-то глупые мысли пустила в голову? – подумала она про себя. – Стареть, что ли, начинаю? Так рано вроде бы ещё».

На самом деле мыслей в её голове никаких не было. Но тревога, что поселилась внутри, не уходила. В это время автобус сделал последний поворот, и Вера Дмитриевна выглянула в окно. Посмотрев в ту сторону, где остался дом, она похолодела: её глаза явственно увидели чёрный дым.

‒ Батюшки-светы, ‒ прошептала женщина в испуге, ‒ нешто в нашей округе пожар разразился? — И она начала усиленно моргать, словно не верила тому, что увидела.

В следующий раз, когда она посмотрела в окно, никакого дыма не было и в помине. Наоборот, яркое солнце светило так, что в глазах ощущалась резь. День был светлым, погожим, на небе едва-едва просматривались белые полоски перистых облаков.

‒ Показалось, ‒ шумно выдохнула женщина и перекрестилась, ‒ свят-свят, минуй нас огонь да пожар.

В следующее мгновение Вера Дмитриевна сообразила, что дыма, исходящего с их улицы, она никак увидеть бы не смогла: слишком далеко она уже находилась.  На всякий случай она перекрестилась ещё раз и стала готовиться к выходу.

‒ Прибыла? – встретила Веру Дмитриевну полная добродушная тётя Тася, увидев яркие головки астр. – Хороши! Ой, хороши!

‒ Прибыла, ‒ отозвалась та, раздвигая небольшой складной стульчик и готовясь присесть, ‒ Ванечке надо обувь к новому учебному году купить, ‒ дай Бог продать сегодня всё.

‒ И-и-и, милая, ‒ тот час раздалось сбоку. – Все мы сюда приезжаем в надежде распродать всё, что имеется, вот только не каждый раз везет. Ой, не каждый. И ты не загадывай наперед!

Вера Дмитриевна скосила глаза. Сухопарая высокая Маргарита сегодня тоже приехала на точку. Торговки цветами её не любили. Маргарита всегда была настроена на худшее, и её плохое настроение часто передавалось другим женщинам. Если ей удавалось хорошо закончить день, она, считая медяки, морщилась: «Эх, кабы знала, что так споро пойдёт сегодня дело, назвала бы цену повыше. Глядишь – сейчас ещё бы одна трёшница была в кармане. Надо же было так проторговаться!» Если же ей, в отличие от других, не везло, она, не сходя с места, злобно шипела: «Эвон, Верке-то (или Люсе, или Глафире) как фартит-то сегодня! Я уже и цену сбавила на десять копеек, а на моих красавцев и не посмотрел никто». И она ревниво поправляла гладиолусы и георгины, которые были привезены на продажу.

Вера Дмитриевна поставила ведро с астрами на землю, уселась на стульчик и подперла кулаками подбородок. Смутная внутренняя тревога не давала ей покоя. Впрочем, подошедший парень, который поинтересовался «Мать, твои цветочки почём?» вывел её из заторможенного состояния.

‒ Вот эти, ‒ и она показала на обычные астры, – по пятнадцать копеек будут, а вот эти махристые – это королевские, они подороже. Их за двадцать пять отдаю. Но если возьмешь букетом – то пять цветов отдам тебе за рубль.

‒ Эх, мать, ‒ присвистнул парень, ‒ они тут у тебя все королевские! Давай-ка мне пятнадцать штук! Чего я буду ещё мелочиться?

Пока Вера Дмитриевна вытаскивала из ведра астры, Маргарита, сжав тонкие губы, смотрела на неё, а потом наклонилась  к сидящей рядом тете Тасе:

‒ Во, фартануло Верке-то сегодня, ты глянь! Не успела начать день, а уже три рубля в кармане! Везучая!

Вера Дмитриевна собрала получившийся громадный букет и не удержалась от вопроса:

‒ Девчонке, что ли, дарить будешь?

Парень усмехнулся:

‒ Ну, мать, ты любопытная. Да нет. То прабабке на юбилей. Ей восемьдесят пять сегодня стукнуло, а она уж так астры любит, я даже сказать не могу.

Отходя от торговок, он обернулся и прокричал Вере Дмитриевне:

‒ Девчонке-то я розы бы купил, мать!

Вера Дмитриевна долго смотрела ему вслед и потом подняла глаза на небо:

‒ Спасибо, Господи, помогаешь мне. Не забываешь душу грешную.

На какой-то момент ей показалось, что в небе  появился какой-то тёмный столб. И вдруг она снова отчетливо увидела клубы дыма!

‒ Господи! – произнесла она побелевшими губами. – Нешто, правда, пожар где?

‒ Какой пожар? – удивилась услышанному тётя Тася, ‒ ты чегой-то, Вер, от счастья глупости говорить, что ли, начала?

Вера Дмитриевна с силой закрыла глаза, помотала головой и открыла их. Никакого столба дыма и клубов не было.

‒ Видать, нечистый меня смущает, – подумала она и виновато ответила:

‒ Да, что-то мне видится не то сегодня с самого ранья. От усталости, наверное. Сплю-то мало последнее время, вот и мерещится всякая ерунда.

К обеду она продала почти половину и уже хотела собираться домой, как белые клубы явственно возникли перед её взором снова.

Выручка получилась неплохой, но  деньги уже не радовали женщину. Ей внезапно захотелось вернуться домой, и она, ни говоря ни слова, стала собираться.

‒ Ба, куда это ты? – удивилась тётя Тася. – Такая торговля сегодня бойкая, ‒ а ты домой собралась? Никак, дело какое срочное?

‒ Тётя Тася, пригляньте за моими цветочками, ‒ попросила Вера Дмитриевна, ‒ я на полчасика отлучусь. Надо мне.

‒ Ну поди, поди, коли надо, ‒ нараспев произнесла тётя Тася, ‒ пригляжу за цветками-то твоими. Ты прямо седни сама не своя, я уж вижу. Можа, дома что приключилося? Или Ванька опять озорует, баловник этакой? Ай, соседке окно футбольным мячом разбил снова? Все мы последышей своих балуем, они и рады побезобразничать.

Не отвечая на вопросы, Вера Дмитриевна поспешила в находящуюся недалеко церковь.

Обычно она подолгу стояла у иконы Владимирской Богоматери. Сама она была из Владимира, и ей почему-то казалось, что этот образ должен помогать «своим». Сегодня женщина только торопливо перекрестилась на любимую икону и поискала глазами образ «Неопалимая Купина».

‒ Матушка, Богородица, ‒ зашептали её губы, ‒ не допусти пожара в дому моём. Убереги, защити дом и всё, что рядом с ним находится. И детей моих – Василия, Якова и Ванюшку тоже. Чтобы они не попали в огонь-полымя.

Вера Дмитриевна не знала молитвы, поэтому говорила то, что думала. Не заметила она и того, что вместо «отрока Ивана» назвала младшего сына Ванюшкой. Она не подумала, что старший – Василий – уже был женат. Яков тоже учился в техникуме в другом городе. Но когда мать просит за детей, она просит за всех, независимо от того, где они находятся.

Народу в церкви почти не было. Сбоку от Веры Дмитриевны, кряхтя и кашляя, молился на коленях какой-то старик.

‒ Болезный, верно, ‒ подумала женщина, глядя на бледное осунувшееся лицо, которое даже в сумеречном храме было неестественно белым.

Поставив свечи, она ещё раз у выхода повернулась и перекрестилась на образ Владимирской Богоматери:

‒ Помоги, Матушка, нам, грешным, ‒ привычно произнесли её губы.

Торговать в тот день она больше не стала. Собрала цветы, попрощалась, пожелала всем хорошей торговли и заторопилась в обратный путь. Пока ехала в автобусе, всё вглядывалась: не увидит ли снова страшных клубов дыма. Но всё было спокойно.

Вот и знакомая остановка. Женщина быстро прошла переулком и вышла на их улицу. Всё было тихо, как всегда. Дом стоял на месте с приветливо открытыми ставнями. Вера Дмитриевна выдохнула. «Эх, можно было бы остаться на торговой точке, ‒ упрекнула она себя, ‒ чего это я как заведенная домой рванула? Поддалась на какие-то ненужные мысли. Нафантазировала!»

‒ Вера, Верочка! – услышала она. Женщина остановилась и обернулась на зов. К ней бежала соседка Марина, а за ней, едва успевая, семенила двухгодовалая дочка.

‒ Как хорошо, что ты приехала! – и Марина схватила Веру Дмитриевну за плечи. – Беги скорей в больницу. Ванька твой…

‒ Что? Что с Ванечкой? – прошептали губы Веры Дмитриевны, отказываясь повиноваться.

‒ Да со спичками, видать, баловался! – торопливо заговорила Марина. – Ты как уехала, он какую-то ораву незнакомых мальчишек в дом привёл. Кто уж из них виноват – это потом разберетесь. Хорошо, мой Михаил увидел, что занавески горят! Всё бросил – и помчался к тебе. А они, поросята, как сиганули из дома-то – он и не разобрал, что за мальчишки были. Хорошо, у тебя бочка, из которой ты обычно цветы поливаешь, стоит около крыльца. Михаил схватил ведро – и давай тушить огонь! Прямо с улицы плескал. А потом Семён ещё, сосед твой, с другой стороны прибежал с лопатой. Михаил воду ведро за ведром всё лил, а Семен землёй забрасывал. Вот так и потушили огонь, скажи им спасибо. Дом только изнутри залили здорово, но уж по-другому нельзя было…

‒ А Ваня? Где Ваня? Что с ним? ‒ наконец вернулся голос к Вере Дмитриевне.

‒ В больнице Ваня, ‒ повторила Марина, поднимая подоспевшую дочку на руки. – Руку обжег, да волосы немного у него обгорели. Считай, повезло тебе. Ты цветы оставь пока да беги на край улицы, больница там. – и она махнула рукой. ‒ Мы даже «Скорую» не вызывали, Михаил сам отнёс его на руках. Перепугался он здорово, конечно, но – Слава Богу – жив остался.

Вера Дмитриевна поправила платок, развернулась и, не разбирая дороги, побежала в сторону больничного корпуса.

‒ Да скажи озорнику своему, ‒ крикнула ей вдогонку Марина, ‒ чтобы больше не баловал со спичками-то!

Но Вера Дмитриевна уже не слышала этих слов.

‒ Спасибо, Матушка Богородица», ‒ повторяла она про себя. ‒ Главное – Ванечка жив остался. Спасибо. Спасибо тебе…

17 сентября отмечается праздник иконы Божьей Матери «Неопалимая Купина»