А какой дождик любите вы
18 июляКак же Аглая любила дожди, слушать и разговаривать с ними. Девушка верила, что у каждого свой характер, свои песни. Самые веселые, озорные – юные апрельские. По-детски робкие, удивляющиеся капелькам, в которые превратились льдинки, они поют звонкую песенку о наступившей весне. К маю дожди набирают силу, тут уже и подростковый рокочущий непримиримый характер, и молодая сила, и крик миру: «Впереди наше время!»
Июньские, еще энергичные, но уже сытые, наполняющие мир ароматом сочной листвы и разноцветья, размывающие городские оковы шлейфом первых грибов с букетами листвы и хвои. Июльские труженики, смывающие липкую пыль и наполняющие землю живительной влагой. Немного уставшие дожди последнего летнего месяца разгоняют сладкую печаль близкой осени, обманывая, что впереди еще много тепла и света. Но их капли уже похожи на слезы, уже слышна грусть по опадающим листьям. А гром, разве только гром Ильи-пророка, пугающий и бодрящий?
Сентябрьские дожди, самые ранимые, подобны плачу художника, вдруг осознавшего, что нет ничего совершеннее красоты, созданной Богом. Миллиардами бриллиантовых искр осыпающих бархатный пурпурный наряд лесов, невесомой дымкой застывающий над притихшей синей водой испуганной речки. И наконец, последние, осенние – долгие, уже больные той смертельной грустью, которая знает толк в бесконечности, окрашенной белой порошей.
— Выходи, вы-хо-ди, — постучал в окно июльский дождик. – Я – ску-ча-ю…
Аглая надела легкое платье с летящей юбкой, нацепила летние светлые туфельки на каблучках, летние дождики любили каблучки, они взлетали под ними веселыми фонтанчиками, и в такие минуты Аглае казалось, что и она устремляется к небу. Остановилась перед вешалкой, на которой грустил яркий зонтик, но решила не брать его, зачем прятаться от того, кто так ждет?
— Цок-цок-цок, — стучали каблучки по ступеням.
— Куда, там сыро? — по-старчески ворчала старая дверь.
— Зачем? Домой, в тепло и уют, — скрипела сорока, спрятавшаяся под козырьком подъезда.
Но Аглая не слушала, она бежала в любимый парк, к старому дубу, радующемуся дождю, как и она. Люди прятались в магазины и кафе, машины взрывали гладь луж мутными волнами. Но Аглая не отворачивалась, подумаешь, платье, всего лишь светлое шелковое платье. Шаги в парке звучали иначе — мягче, добрее. Цветы тянули разноцветные головы навстречу хрустальным каплям. А вот и дуб, отмытый от городского смога, играющий атласными листочками с летним ветерком. Заметив Аглаю, дуб затрепетал, зазвенел подвесками.
— Ждал? – спросила девушка, и дуб сбросил ей в ладони самый большой лист. – Ждал!
— Девушка, а какой дождь вы больше всего любите, — раздалось совсем рядом из-под серого зонта.
— Не знаю, они разные: летние дожди учат любить жизнь, а осенние ее ценить.
— Не возражаете, если я вас украду у вашего дуба? — спросил тот же голос, приподнимая зонт. Аглая вдруг увидела глаза цвета дождевых капель. – Я знал, что сегодня встречу вас.
— Почему сегодня?
— Сегодня удивительный праздник – День прогулки под дождем.
Они гуляли по аллеям, пока не кончился дождь, а потом вместе ждали следующего. Через много лет, когда постаревшие они тяжело шли по своей аллее, он прочел ей свое стихотворение:
«То не дождик, небеса
Зашивают раны,
И уходит прочь беда
В белые туманы.
Сердобольной толстой бабой
Туча тянется к леску.
Ей обнять бы, отлюбить бы
За столетнюю тоску.
Но испуган предвкушеньем
Обнаженный черный лес.
Лишь простуженным сипеньем
Скрипы веточек окрест.
Ошарашен откровеньем,
От мишурности отмыт,
Город старые колени
Зябко кутает в гранит».